Джулиус Хенри Маркс родился 2 октября 1890 года в Нью-Йорке. О карьере в шоу-бизнесе он особенно не мечтал, а хотел стать врачом. Но семья была не из богатых и позволить себе тратить деньги на высшее образование не могла. Не могла она тратить деньги и на среднее образование. Так что Джулиус даже не закончил школу. Такая ситуация, впрочем, не повлияла на его любовь к чтению. Впоследствии по начитанности в Голливуде с Марксом соревновался только У.К.Филдс (тоже, кстати, не получивший систематического образования). Минни Маркс, любящая, но не терявшая возможности заработать при помощи сыновей, надеялась на карьеру детей в шоу-бизнесе. Тем более, что некоторые артистические задатки у Джулиуса и его братьев прослеживались уже в детстве. Вот только первые попытки юного Маркса добиться успеха в компании странствующих актёров заканчивались плачевно. Актёры оказывались мошенниками, исчезали прямо по ходу турне с заработанными деньгами, а Джулиусу приходилось самостоятельно изыскивать способы вернуться домой. Конечно, знакомство с худшими сторонами человеческой натуры и особенностями шоу-бизнеса в столь юном возрасте могло отвратить нашего героя от актёрства, но, к счастью, этого не случилось. И вскоре он уже выступал с братьями и примкнувшим к ним начинающим певцом Лу Леви в коллективе под названием "Четыре соловья". Очаровывающего девушек бойз-бэнда, правда, не получилось. И только, когда братья стали добавлять в выступления шутки и комедийные номера, у публики появился к ним интерес.
В 1910-е годы сложилась та самая популярная комедийная группа, состоявшая только из Марксов. Постепенно у каждого появилось сценическое имя, ориентированное на создаваемый тем или иным участником образ. Леонард часто изображал плохо говорящих по-английски иностранцев (обычно итальянцев), к тому же бегающих за девчонками. "Девчонки" - "chicks", поэтому Леонард превратился в Чико. Адольф (со временем актёр сменит имя на Артур) специализировался на немых номерах, а его умение играть на арфе ("harp") принесло ему имя Харпо. Милтон был ипохондриком группы, боялся дождей и носил ботинки на резиновой подошве ('gumshoe"). Отсюда Гаммо. Почему Херберт стал Зеппо, единого мнения нет. Марксисты ссылаются как на цеппелины, так и на популярную дрессированную обезьяну под таким же именем. В любом случае, именно Зеппо доставались романтические, то есть самые малоинтересные роли. Что до Джулиуса, то он был любителем поворчать ("grouch"), так что понятно, почему он получил имя Граучо. Позже к именам добавились и сценические маски. И именно густые усыброви (пусть и нарисованные), сигара и очки стали элементами одного из самых запоминающихся образов мировой комедии. Как и непрерывный поток шуток, исходящий из уст создателя этого образа.
Абсурдистский юмор Марксов превратил их в звёзд водевиля. Их репризы сразу же стали расходиться на цитаты и анекдоты, особенно, реплики Граучо и его диалоги с Чико (Чико: "Я хотел бы попрощаться с вашей женой" - Граучо: "Я тоже". Или вот фрагмент монолога Граучо: "Наконец-то морской круиз закончен. Теперь я знаю, что, если съем завтрак, то мне не придётся увидеть его снова"). Сотрудничать с братьями начали известные юмористы и комедиографы. Но это было тяжким испытанием. Любой текст Марксы переделывали по ходу постановки и использовали лишь как основу для многочисленных импровизаций. Однако талант актёров признавали даже те авторы, которые немало от них натерпелись.
Самым известным драматургом, работавшим с Марксами в 20-е, был выдающийся комедиограф и знатный острослов Джордж С. Кауфман. Трения возникали постоянно. И Кауфман иной раз не уступал эксцентричным братьям в неожиданных выходках. Однажды, например, прервал репетицию своей пьесы Марксами возгласом: "Не верю своим ушам!" Потом добавил: "Я впервые услышал реплику, которую написал". Впрочем, трения не мешали взаимному уважению. Граучо называл Кауфмана одним из лучших писателей Америки, а Кауфман в пьесе "Человек, который пришёл к обеду" самого симпатичного персонажа списал с Харпо.
Эксцентричность Марксов порой была рискованной. Вот, например, как Граучо заполнил таможенную декларацию, когда возвращался в США после поездки за рубеж:
Родился – да.
Волосы – немного.
Род занятий – контрабандист.
Есть ли запрещённые к ввозу предметы – а не слишком ли вы любопытны?
К счастью, серьёзных проблем ему это не доставило. А выходки его будут удивлять, радовать или пугать ещё многих.
Хотя диалоги Граучо и Чико разучивались наизусть, братьям требовался новый участник. Точнее, участница. Для ситуаций с Граучо-ловцом богатых вдов и таких вот сцен: "Ваш муж точно умер?" - "Да" - "Мне уже лучше. Полагаю, ему тоже… Так вы выйдете за меня? – "Я обещала не выходить замуж раньше своей дочери" - "Один раз вы это уже сделали" - "Не будь я богата, вы бы не любили меня" - "Любил бы. Но молчал об этом". Таковой стала статная дама Маргарет Дюмон, прекрасная актриса, незаменимая для вербальных атак Граучо.
Зрители тоже могли стать жертвами весёлых братьев. Например, однажды Граучо прервал представление возгласом: "Есть ли в зале врач?" Где-то в зале встал испуганный доктор: "Я врач". Маркс приветственно помахал рукой: "Как вам шоу, док?" Президенту Кэлвину Кулиджу повезло меньше. Узнав о его присутствии на спектакле, Граучо отвлёкся от выступления, чтобы поинтересоваться: "Кэл, а тебе спать не пора?" Нетрудно догадаться, что лишённая ложного преклонения перед властями публика была в восторге. Непочтительность и не знающая границ сатира вообще переживала в Америке 20-х расцвет. Как-никак, времена Ринга Ларднера, Деймона Раньона, Роберта Бенчли - великих юмористов. И, конечно, первого среди равных, единственного и неповторимого Хенри Луиса Менкена. Именно этот великий эссеист, критик и сатирик стал самой влиятельной фигурой в американской культуре той поры. Он выступал за свободу творчества, скептицизм, насмешку над закостенелыми догмами и святынями и обращал свои атаки на глупость людей и политиков в стилистически безукоризненные тексты.